Состояние уязвимое до мурашек. Как будто старую кожу содрали, а новая еще не наросла. И сидишь как только вылупившийся птенец голодранец без перьев или как недо-бабочка: лететь еще не можешь, а ползти уже не хочешь.
Состояние, когда все обостряется, рушатся внешние опоры. При этом мне нужно быть опорой для других — я берега штормов моих детей: обнимаю, выслушиваю, качаю, утешаю по сто раз на дню.
Мир проверяет на внутренние опоры. А только они и остались. Та внешняя уверенность, которая опирается на материальную подушку и финансовую стабильность, рассыпается в пух и прах. Подушки внешней нет. При этом внутри непоколебимая уверенность: все идет своим чередом, все это часть пути, часть жизни, и мы справимся.
Общаться с социумом трудно и не хочется. Вижу насквозь ужимки и прыжки, высокомерие и осуждение за вуалью вежливости. Утомляет формальное общение, устаю от пустословия. Жажду общения в теплом душевном кругу единомышленников, близких по духу людей — теплого сердечного бескорыстного и безоценочного.
Спасаюсь искусством. Читаю Евангение от Льва Толстого (свод и перевод 4х Евангелий), «Элегантность ежика» Мюриэль Барбери и БхагаватГиту в переводе Бориса Гребенщикова. Слушаю лекции Паолы Волковой.
В таком состоянии трудно заставить себя заниматься делами Мастерской — весь маркетинг, пиар, продажи и вот это вот все в текущем состоянии не идут. Зато рисуется и пишется.
Я знаю свой ритм. Это волны. Ныряю на глубину, остаюсь там, затаив дыхание, затем выныриваю обновленная — и вовне могу решать все внешние дела и процессы…
А пока мне уязвимо. Что-то меняется. Что-то отваливается лишнее, и что-то новое зарождается.
Жизнь покажет. Пусть будет во благо!